Встреча с прошлым - Страница 18

— Эмили, мне, правда, не хотелось бы говорить о…

— Я понимаю, но, Уна, если мы с Саймоном можем тебе чем-нибудь помочь, обращайся к нам без колебаний.

— Спасибо, Эмили. Но мне никто не поможет. Когда я была подростком, твоя дружба много значила для меня, ты всегда оказывалась рядом, когда я нуждалась в тебе. Здорово, что мы возродили нашу дружбу. Но теперь я взрослая и должна справиться сама. — Уна отвернула манжет шелковой блузки и посмотрела на часы. — Мне лучше убраться сейчас. — Она смягчила грубость слов улыбкой. — Не хочу возвращаться слишком поздно.

— Счастливого пути, а я передам Саймону и детям, что ты заходила попрощаться. Ты хоть сказала Корделлу, что уезжаешь? Он в лодочном сарае.

— Нам с ним не о чем говорить.

— Дорогая, я понимаю, что его поведение причиняет тебе ужасные страдания, но попытайся разобраться в его чувствах. Мы все были добрыми друзьями, и он считает, что ты предала дружеское доверие. Кроме того, он любил в тебе свежесть и невинность. Представь, как он был разочарован, когда решил, что ты развлекалась с женатым мужчиной! Дай ему шанс. Пойди к нему и попрощайся. Тебе нечего терять!

— В том-то и дело. Корделл очень мне дорог… — Голос Уны прервался. — Он считает, что между мной и Саймоном все еще что-то происходит.

— Надо дать ему время убедиться, что между вами ничего нет. Он должен заново узнать тебя, разобраться в своих чувствах. — Эмили взяла Уну под руку и проводила до ступенек веранды. — Думаю, Корделл сейчас просто сбит с толку. Сегодня утром я случайно взглянула в окно. Когда ты плыла от плота, он стоял и смотрел тебе вслед. Не помню, чтобы мне приходилось видеть такое несчастное лицо. — Она нежно подтолкнула Уну. — Иди, попрощайся с ним.

Корделл и в самом деле пребывал в смятении. Собираясь на озеро, он вообще не ожидал встречи с Уной и уж совсем не думал, что, увидев ее, испытает такие пронзительные ощущения. Прелесть и обаяние Уны сразу заворожили его, словно вернулись безоблачные дни, когда они так прекрасно дружили. Она казалась такой юной, такой невинной и такой беззащитной!

Ему хотелось постоянно быть рядом с ней, оберегать от всего зла мира. Но он по опыту знал, как лживы бывают такие женщины, как обманчива их внешняя хрупкость и как больно они умеют ранить. Воспоминания о той ночи, когда он слышал страстные стоны Уны и Саймона, жгли ему сердце с такой силой, которая его самого удивляла.

Он думал об этом постоянно, а при виде Уны каждый раз представлял ее в объятиях другого мужчины и впадал в ярость. Конечно, он вел себя с Уной возмутительно, но только так мог дать выход клокотавшим в нем чувствам. Вся эта сумятица чувств — нежность и ярость, влечение и презрение — совсем измучила его, и он не знал, как выбраться из этого омута. Больше всего он боялся — хотя и презирал себя за это, отказываясь верить сердцу, — что Уна снова исчезнет из его жизни. Но что же ему делать со всем этим?

Распрощавшись с Эмили, Уна медленно спускалась по ступенькам к пляжу, размышляя, как ей поступить. Зайти попрощаться с Корделлом… или не стоит? Никто не узнает, если она заглянет в лодочный сарай. Сумка с вещами уже в машине, с бабушкой она попрощалась…

Глубоко вздохнув, Уна направилась по пляжу к лодочному сараю. Почему, собственно, она идет туда? Только потому, что на этом настояла Эмили? Она отлично знала, что не только поэтому.

Несмотря на враждебность и презрение Корделла, вопреки всему, она не могла уехать, не увидев его еще раз. Слабая, глупая, одурманенная любовью, вот она какая. Корделл украл у нее сердце, и ей никогда не вернуть его. Любовь, с горечью подумала она, — бесконечное страдание.

Лодочный сарай стоял на дальнем краю побережья укромного залива, где располагались все их усадьбы. Сарай венчала высокая крыша из кедровых досок, дощатые стены были выкрашены в белый цвет. Уна вошла в открытую дверь. Плеск набегавших волн заглушал ее шаги по деревянному настилу. Лодка, принадлежавшая Корделлу, — «Эльф» — слегка покачивалась на темной воде, а самого его не было видно.

Испытав одновременно облегчение и разочарование, Уна собралась уходить, когда услышала доносившийся сверху шум. Сердце ее забилось чаще. Корделл работал на чердаке. Она постояла в нерешительности. На ней были кремовые хлопковые брюки и бледно-голубая блузка, а на чердаке грязно и пыльно. Наконец решившись, она поднялась по узким ступеням наверх.

Чердак представлял собой пустое квадратное помещение, одна стена которого была огромным окном, смотревшим на озеро. Здесь, как и ожидала Уна, было грязно, на дощатом полу лежал слой пыли, высохшие стены потемнели, с балок свисала паутина. Корделл стоял у окна спиной к ней, видимо, глубоко задумавшись.

Уна направилась было к нему, но вдруг заметила в груде хлама на полу пожелтевший лист бумаги, в котором ей почудилось что-то знакомое. Она подняла ветхий лист и убедилась, что это ее рисунок, сделанный однажды в дождливый день, когда ей было лет тринадцать. Чердак был ее любимым местом. Здесь она мечтала провести медовый месяц, имея в те годы весьма смутное представление об этом. Она нарисовала спальню и примыкавшую к ней ванную, уделив пристальное внимание обстановке и все раскрасив.

Корделл тогда обнаружил ее за этим занятием на широком подоконнике чердачного окна и поинтересовался, чем она занимается, а Уна мечтательно сказала:

— Чердак — самое чудесное место для медового месяца. Если кровать поставить вот так, то ночью можно смотреть на озеро, звезды, луну…

Корделл рассмеялся.